1.

У кладбища направо пылил пустырь,
А за ним голубела река.
Ты сказал мне: "Ну что ж, иди в монастырь
Или замуж за дурака..."
Принцы только такое всегда говорят,
Но я эту запомнила речь,-
Пусть струится она сто веков подряд
Горностаевой мантией с плеч.

2.

И как будто по ошибке
Я сказала: "Ты..."
Озарила тень улыбки
Милые черты.
От подобных оговорок
Всякий вспыхнет взор...
Я люблю тебя, как сорок
Ласковых сестер.

1909

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из другой страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.

Не по залам и по салонам,
Темным платьям и пиджакам -
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.

Я люблю - как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.

И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще,

Чтоб войти не во всем открытый,
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник и мытарь
И блудница крикнут: вставай!

Николай Гумилев

Евтушенко

Мужская! Почему же я так его люблю?!

Я, верно, болен: на сердце туман,
Мне скучно всё — и люди, и рассказы.
Мне снятся королевские алмазы
И весь в крови широкий ятаган.

Мне чудится (и это не обман),
Мой предок был татарин косоглазый,
Свирепый гунн... Я веяньем заразы,
Через века дошедшей, обуян.

Молчу, томлюсь, и отступают стены:
Вот океан весь в клочьях белой пены,
Закатным солнцем залитый гранит,

И город с голубыми куполами,
С цветущими жасминными садами,
Мы дрались там... Ах, да! Я был убит.

Яна ДЖИН

ЧТО НАС СТРАШИТ

Пугает нас не монотонность, -
Бессилие ее живописать!
Усилье немощное слов и склонность
Значенье прозябанию искать -
Ничто не объяснит и ничего не даст!
Лоскут за лоскутом - ты залатать
Судьбы прорехи смог бы: все пустое!
Узнал бы на ладони верный знак,
А память дали воскресила бы былого;
Ты смог бы жизнь сплотить, собрать по новой,
Но не услышишь шепот птиц в полете!
Все это ничего не может дать,
Все лишь – приманка, глупый розыгрыш,
Мой друг, а мы – в пролете…

Перевод с английского Аркадия Золоева.

ПОДРАЖАНИЕ РУССКИМ

Тоска опустошенья, пустоты -
Мы в ней не ищем, в ней нас не найти.
Сквозь жизни перископ мы утомленно
Глядим на мир - с тоской и раздраженно.

На полдороге к фразе громкий стон
Нечаянно твой шепот оборвет:
Лишь кажется тебе, что все пройдет,
Что ты – над суетой. Но это – сон,

Лишь сон, дружище, - станешь гончим псом,
А цель твоя – волчицы серой глотка.
Ты прыгнешь: Ах! – легко, победно, четко, -
Но рядом страх, и скачет смерть на нем!

О.Мандельштам

Возьми на радость из моих ладоней
Немного солнца и немного меда,
Как нам велели пчелы Персефоны.

Не отвязать неприкрепленной лодки,
Не услыхать в меха обутой тени,
Не превозмочь в дремучей жизни страха.

Нам остаются только поцелуи,
Мохнатые, как маленькие пчелы,
Что умирают, вылетев из улья.

Они шуршат в прозрачных дебрях ночи,
Их родина - дремучий лес Тайгета,
Их пища - время, медуница, мята.

Возьми ж на радость дикий мой подарок,
Невзрачное сухое ожерелье
Из мертвых пчел, мед превративших в солнце.

Я пью за военные астры, за все, чем корили меня,
За барскую шубу, за астму, за желчь петербургского дня.

За музыку сосен савойских, Полей Елисейских бензин,
За розу в кабине рольс-ройса и масло парижских картин.

Я пью за бискайские волны, за сливок альпийских кувшин,
За рыжую спесь англичанок и дальних колоний хинин.

Я пью, но еще не придумал - из двух выбираю одно:
Веселое асти-спуманте иль папского замка вино.

Завидую и спасибо! Видно нет струнки в душе (или извилины в голове?), которая отвечает за любовь к Мандельштаму.

МАРТ

Солнце греет до седьмого пота,
И бушует, одурев, овраг.
Как у дюжей скотницы работа,
Дело у весны кипит в руках.

Чахнет снег и болен малокровьем
В веточках бессильно синих жил.
Но дымится жизнь в хлеву коровьем,
И здоровьем пышут зубья вил.

Эти ночи, эти дни и ночи!
Дробь капелей к середине дня,
Кровельных сосулек худосочье,
Ручейков бессонных болтовня!

Настежь всё, конюшня и коровник.
Голуби в снегу клюют овес,
И всего живитель и виновник -
Пахнет свежим воздухом навоз.